Хорошо известно, что организованная преступность — одна из самых острых и сложных проблем, стоящих перед нашим обществом. Последняя оказывает мощное разрушительное влияние на все сферы общественной жизни, нарушает нормальное функционирование социальных и экономических институтов страны, является реальной силой, подрывающей безопасность государства и общества.
Исследования криминологов фиксируют стремление преступных сообществ к контролю за наиболее выгодными отраслями экономики и предприятиями; стремление преступных сообществ к контролю за политической сферой путем установления долговременных коррупционных связей с представителями власти и управления; стремление расширить масштабы деятельности преступных сообществ за счет установления связей для совместного совершения преступлений с преступными организациями дальнего зарубежья.
Организованная преступность, проникнув в представительные, исполнительные и правоохранительные структуры государства, практически заявляет о своих претензиях контролировать государство. В силу вышесказанного проблема противодействия этому грозному явлению стала не просто общенациональной, но и масштабной политической проблемой, требующей от государства определения и реализации основных направлений политики, адекватной возникшей угрозе.
К сожалению, в настоящее время в стране отсутствует ясная последовательная стратегия борьбы с оргпреступностью, не существует целостной системы противодействия ей. Создание такой системы — задача государственной важности. Как правильно отмечается в литературе, непродуманная и слабая правовая политика, сопряженная с несовершенной и пробельной юридической базой, с противоречиями в правовых актах, с неконкретными приоритетами, ведет к сбоям и в осуществлении политики экономической, социальной, национальной. Добавим к сказанному, что слабая политика государства по отношению к организованной преступности, в силу масштабности и остроты возникшей опасности, сегодня ставит под вопрос существование самого российского государства.
Отечественные криминологи не раз подчеркивали, что борьба с организованной преступностью должна носить системный характер. В системе мер борьбы с ОП главную роль должны сыграть ее програмно-целевые компоненты, отражающие должную политическую волю и последовательную, научно обоснованную и ресурсно обеспеченную государственную политику. На этой основе должно формироваться законодательство, адекватное характеру и масштабам грозящей опасности.
Важным условием успешного противодействия оргпреступности является решение вопроса об определении соответствующих сил и средств, круга субъектов такого противодействия и т.п. Адекватность политики государства в названной области назревшим общественным потребностям предопределяется также особенностями самого феномена организованной преступности и ее причинного комплекса.
С учетом проведенных криминологических исследований (А.И. Долгова, С.В. Ванюшкин и др.) полагаем, что в криминологическом аспекте организованная преступность представляет собой сложную систему организованных преступных формирований с их широкомасштабной деятельностью, ориентированной на систематическое извлечение сверхдоходов и скрытое господство над законопослушным обществом, использующую как собственные структуры (легальные и нелегальные) с управлением и другими функциями по обслуживанию этих формирований, их деятельности и внешних взаимодействий, так и государственные структуры, институты гражданского общества, влияющая на менталитет граждан в сторону восприятия преступного поведения как соответствующего требованиям общества.
В правовом аспекте организованная преступность, согласно имеющимся законопроектам, может быть определена как создание и функционирование системы организованных преступных формирований: организованных групп, банд, преступных организаций и преступных сообществ; их преступная деятельность.
Механизм противодействия организованной преступности может быть представлен структурно в виде системы государственных и негосударственных институтов, и функционально как система мер политического, социально-экономического, правового, идеологического, организационного и правоохранительного порядка, которые предпринимают эти институты с целью предупреждения, нейтрализации и уничтожения организованной преступности. Названный механизм соответственно должен быть многоуровневым, включающим глобальные и региональные межгосударственные, федеральные, региональные внутригосударственные и местные компоненты.
Среди основных направлений системы специальных мер по борьбе с организованной преступностью можно выделить следующие.
— Выявление и перекрытие каналов проникновения организованной преступности в общество: общее управление, планирование и координация деятельности по борьбе с организованной преступностью; антикоррупционное законодательство и соответствующие меры; борьба с «отмыванием» преступных капиталов.
— Обеспечение законности и безопасности предпринимательской деятельности: надзор и контроль за законностью деятельности юридических и физических лиц, предпринимательской деятельности; специальное организационно-правовое и техническое обеспечение безопасности предпринимательской деятельности с помощью служб безопасности, частных детективов и охранников, вневедомственной охраны и т.п.
— Осуществление специальной правоохранительной деятельности: уголовно-процессуальные, оперативно-розыскные, разведывательные и контрразведывательные, уголовно-исполнительные, административно-процессуальные, гражданско-процессуальные, арбитражно-процессуальные меры.
Государство в лице его органов определяет соответствующую политику, т.е. основные направления борьбы, её основные приоритеты, цели и задачи, формирует нормативно-правовую базу противодействия, обеспечивает планирование, контроль и координацию мер по реализации политики борьбы на общегосударственном уровне с учетом участия в этом не только уголовной юстиции (правоохранительных органов), но и органов государственной власти, её различных ветвей, министерств и ведомств, общественных объединений и движений, финансовые, материально-техническое, кадровое и иное ресурсное обеспечение.
Говоря о формах противодействия организованной преступности (программные, правовые и организационные меры), мы полагаем, что в первую очередь необходимо осуществить разработку общегосударственной концепции борьбы с организованной преступностью. Причем это возможно как в рамках Концепции национальной безопасности страны, в виде ее составной части, так и в отдельном виде. Государственная политика в области борьбы с организованной преступностью должна быть осознана всеми ветвями государственной власти и воплощаться в соответствующих специальных программах. Последние должны разрабатываться на федеральном, региональном и местном уровнях. К сожалению, к настоящему времени в России не принято ни одного комплексного правового документа, содержащего развернутую программу борьбы с организованной преступностью, что, с учетом имеющихся научных разработок и проектов, является свидетельством недостаточно ответственного подхода к названной проблеме.
Оценка действующего законодательства, регулирующего противодействие организованной преступности, позволяет сделать вывод, что правовая база борьбы с этим криминальным проявлением является недостаточной. Целесообразно, помимо прочего, принять на федеральном уровне специальные комплексные законы «О борьбе с организованной преступностью» и «О борьбе с коррупцией».
Отмечая определенные позитивные сдвиги в укреплении уголовно-правовой основы борьбы с организованной преступностью, которые связаны с принятием и вступлением в силу УК РФ 1996 г., следует обратить внимание и на серьезные проблемы, которые остались нерешенными.
Самая главная из них — недостаточная криминологическая обоснованность уголовно-правовых новелл. Так, в новом УК понятие преступного сообщества очень мало отличимо от понятия преступной организации. У криминологов, как известно, эти термины употребляются в ином контексте.
Ст. 210 появилась в новом УК после достаточно острой борьбы среди теоретиков, практиков и законодателей. Длительное время многие оспаривали необходимость и целесообразность установления наказуемости самих непосредственно действий по созданию преступной организации или преступного сообщества безотносительно к тем конкретным преступлениям, которые впоследствии должны были совершить эти криминальные формирования. Ни для кого не секрет, что в настоящее время в России наиболее влиятельные лидеры преступных сообществ и организаций сами лично в конкретных преступлениях не участвуют и остаются за пределами досягаемости уголовного закона.
Однако упомянутая ст. 210 содержит признак, который сразу же, по сути дела, превратил эту статью практически в мертвую. Речь идет о специальной цели — совершение тяжких или особо тяжких преступлений. Но как известно, преступные сообщества и организации создаются и функционируют часто совсем для других целей — извлечения сверхвысоких доходов в легальном (и нелегальном) бизнесе, охраны легальных коммерческих структур, легализации преступных капиталов, назначения т.н. смотрящих и положенцев на территориях и в местах лишения свободы, определения ответственных за воровскую кассу и т.д. Во всяком случае, истинные цели, объединяющие преступные сообщества и организации, могут маскироваться под вполне легальные прикрытия.
Кроме того, если преступное объединение преследует цели совершения тяжких или особо тяжких преступлений, то их участники могут привлекаться к уголовной ответственности за участие в различных стадиях подготовки и осуществления этих конкретных преступлений. Тогда упомянутая статья — излишня. Как справедливо указывает А.И. Долгова, в новом УК РФ опять дал себя знать старый подход, связанный, по меньшей мере, с непониманием сути специфического подхода к борьбе с ОП.
Объективная оценка характера и масштабов угроз, которые несет в себе оргпреступность в России, делает необходимым поиск, в числе прочего, и качественно новых уголовно-правовых средств борьбы с этим чрезвычайно опасным явлением.
Представляется, что нуждается в переоценке традиционное неприятие большинством отечественных специалистов идеи уголовной ответственности юридических лиц, особенно причастных к организованной преступности. Известно, что один из вариантов проекта Уголовного кодекса РФ уже содержал соответствующие статьи, однако впоследствии они были исключены. В последнее время появляется все больше данных, свидетельствующих в пользу нового нетрадиционного подхода к проблеме.
Но даже в рамках старого законодательства последнее десятилетие мы наблюдаем существенное изменение уголовной политики в области борьбы с некоторыми видами организованной преступной деятельности.
Так, хорошо известно, что с 1989 г. в СССР изменилась правовая оценка действий участников банды, совершивших убийство. Ранее оно охватывалось составом бандитизма. Впоследствии Верховный Суд РФ пошел еще дальше, рекомендуя квалифицировать по совокупности с бандитизмом и иные деяния, совершаемые членами банды.
Вскоре появилось принципиально новое решение Верховного Суда РФ. Согласно Постановлению от 29 января 1999 г. О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ), действия всех участников организованной группы, совершающей убийство, независимо от их роли в преступлении, было рекомендовано квалифицировать как соисполнительство без ссылки на ст. 33 УК РФ. Данное указание Верховного Суда свидетельствует, безусловно, о расширении пределов ответственности участников организованных преступных формирований. Эта линия была продолжена недавним Постановлением Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое, где содержится аналогичное разъяснение (п. 15).
Следующий шаг, по всей видимости, должен сделать законодатель, расширив и круг субъектов преступления в этой сфере за счет юридических лиц. Отметим, что Конвенция ООН против транснациональной организованной преступности 2000 г., подписанная сотней государств, среди которых есть и Россия, в ст. 10 предусматривает ответственность юридических лиц за участие в серьезных преступлениях, к которым причастна и организованная преступная группа.
Ряд государств СНГ, на наш взгляд, более удачно, чем Россия, криминализировал деятельность участников организованных преступных формирований. Так, ст. 285 УК Республики Беларусь криминализирует уже сам факт создания преступной организации либо участия в ней независимо от целей, стоящих перед такой организацией. В свою очередь, под преступной организацией ст. 19 признает объединение организованных групп либо их организаторов (руководителей), иных участников для разработки или реализации мер по осуществлению преступной деятельности либо созданию условий для ее поддержания и развития.
Ст. 255 УК Украины предусматривает ответственность не только за создание преступной организации и руководство ею (или участие в ней), но и, что очень важно — за содействие встрече (сходке) представителей преступных организаций или организованных групп для разработки планов и условий совместного совершения преступлений, материального обеспечения преступной деятельности или координации действий объединений преступных организаций или организованных групп.
Все изложенное свидетельствует о пока недостаточной уголовно-правовой базе борьбы с организованной преступностью в России. В целях выявления мнения специалистов о соответствии действующего законодательства реальным потребностям борьбы с организованной преступностью нами был проведен опрос экспертов.
На вопрос: «Что по Вашему мнению следует предпринять незамедлительно, чтобы не допустить усиления оргпреступности?», 70% опрошенных отметили, что необходимо принять специальные комплексные законы по борьбе с преступностью, 40% из числа указанных лиц считает, что развитие оргпреступности может привести к экстремальной ситуации в России. На вопрос: «Привлекаются ли к уголовной ответственности лица из числа лидеров, авторитетов преступной среды, не участвующие в организации и совершении конкретных преступлений или преступной деятельности «подчиненных» им преступных организаций (групп)», каждый пятый опрошенный работник ответил, что никогда. 63% респондентов считают, что организаторы конкретных преступлений привлекаются к уголовной ответственности лишь в 1-5% случаев. Почти каждый второй из них ответил, что организованные преступные формирования контролируют все производства, приносящие высокие доходы. 38% опрошенных считают, что фактическое число граждан, принимавших участие в преступных формированиях, в 5-10 раз больше привлеченных к уголовной ответственности, а почти каждый пятый — что в 100 и более раз.
Результаты опроса свидетельствуют, что спецификой оргпреступности является, по сравнению с первоначальными этапами ее развития, активное внедрение в политические структуры, исполнительную и законодательную власть (53%), захват крупных производственных комплексов (25%), установление контроля за финансовой сферой страны, включая общегосударственные и коммерческие системы (15%). Каждый третий опрошенный считает, что по ст. 210 УК РФ возбуждается незначительное число уголовных дел, т.к. специфика преступной деятельности (коррумпированность, конспирация, и т.д.) существенно затрудняет работу правоохранительных органов по борьбе с этими преступлениями. Правоохранительные органы не имеют соответствующих материальных, технических и иных средств, чтобы успешно бороться с хорошо оснащенными преступными формированиями.
Долго ожидаемый и наконец-то принятый вслед за Уголовным и Уголовно-исполнительными кодексами новый УПК РФ, внес радикальные, в некоторых случаях даже революционные изменения в процедуру деятельности правоохранительных органов.
Особо следовало бы отметить и поддержать появление в УПК давно — одними предлагаемых, другими отвергаемых — специальных мер безопасности в отношении потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного процесса, а также их близких в случаях угроз их жизни, здоровью и имуществу (ст. 11 ч. 3 УПК). В соответствии со ст. 166 ч. 9 УПК в протоколе следственного действия следователь вправе не приводить данные о личности вышеназванных лиц, а использовать псевдоним. Согласно ст. 186 ч. 2 УПК в отношении этих лиц по их заявлению или судебному решению может производиться контроль и запись телефонных и иных переговоров. В силу ст. 193 ч. 8 УПК предъявление лица для опознания в целях безопасности опознающего может быть произведено в условиях, исключающих визуальное наблюдение опознающего опознаваемым. Наконец, ст. 278 ч. 5 УПК предоставляет суду право провести допрос граждан, которым угрожает опасность, в условиях, исключающих визуальное наблюдение свидетеля другими участниками судебного разбирательства. Данные новеллы особенно важны для обеспечения безопасности лиц, участвующих в уголовном процессе по делам, связанным с организованной преступностью.
Наряду с бесспорными прогрессивными положениями в кодексе появились новеллы, которые вряд ли будут способствовать повышению эффективности борьбы с преступностью, особенно организованной. Специальные раздел и глава кодекса посвящены особому порядку производства по уголовным делам в отношении некоторых категорий лиц, нуждающихся в повышенных гарантиях их прав депутатов, судей, прокуроров и т.п. Криминологи давно предложили установить особый процессуальный порядок и в отношении лиц, причастных к организованным преступным формированиям.
Хотелось бы напомнить, что соответствующий законопроект О борьбе с организованной преступностью был принят еще в 1995 г. Государственной Думой, одобрен Советом Федерации, но отклонен, как и многие другие подобные законопроекты, Президентом Ельциным. Основное возражение сводилось к тому, что новый закон ограничивал права человека. Между тем ст. 55 Конституции РФ, как известно, допускает определенные законодательные ограничения прав гражданина в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. Заметим, что целый ряд отвергнутых тогда же и под этим же предлогом положений законопроекта все же позднее в той или иной степени был реализован в новых законах УК, Законе о борьбе с легализацией преступных доходов 2001 г. и даже в новом УПК.
Организованная преступность в России феномен, который в силу исключительной опасности и возрастающего влияния на экономическую и
политическую жизнь страны объективно требует хотя и не чрезвычайных, но все же достаточно жестких особых мер, в том числе и уголовно-процессуальных. Их, увы, в кодексе практически нет. Он, как нам представляется, ориентирован на традиционную элементарную преступность вчерашнего дня. Поэтому можно прогнозировать несмотря на официальную благополучную уголовную статистику за 2002 г. — дальнейшее ухудшение криминальной обстановки в стране, рост профессионализма и организованности лиц, совершающих преступления, ослабление борьбы с преступностью со стороны правоохранительных органов.
Что же предлагалось в проекте Закона О борьбе с организованной преступностью? Особый порядок производства по делам об организованной преступности предусматривал: создание и круг полномочий специализированных подразделений по борьбе с организованной преступностью (сейчас, как известно, под внешне благовидным предлогом разогнаны только-только набравшие силу соответствующие региональные управления МВД); особенности проверки заявлений и сообщений о преступлениях организованных преступных формирований, производства дознания и следственных действий, сроков содержания под стражей и т.п..
И самое, пожалуй, главное регламентировался особый порядок реализации в уголовном процессе оперативно-розыскных материалов. Так, при необходимости сохранения в тайне непосредственного источника информации и конкретных обстоятельств ее получения подлинность соответствующих результатов ОРД должно было подтвердить соответствующее должностное лицо специализированного подразделения правоохранительного органа. Роль агентуры и оперативного внедрения в преступную среду везде в мире весьма высока именно там, где нужно раскрывать наиболее тщательно законспирированные преступления, совершаемые в том числе и членами организованных преступных формирований. К сожалению, ничего подобного в новом УПК нет.
Для расследования уголовных дел, связанных с преступлениями, совершенными членами организованных преступных групп, практически неприемлемы установленные сейчас в УПК сроки и порядок проведения ряда следственных действий (осмотров, обысков, выемки и т.д.), задержания лиц, избрания меры пресечения и т.п. Регламентация проведения их громоздка, в работе будет отсутствовать оперативность.
Организационные меры противодействия оргпреступности прежде всего должны быть направлены на преодоление узковедомственности и переход к комплексному подходу к ним со стороны государства и общества.
Это необходимо сочетать с последовательными мероприятиями, направленными на совершенствование правоохранительных структур и повышение профессионализма их сотрудников, т.к. осталось немного специалистов, имеющих богатый опыт оперативной и следственной работы.
Авторы разделяют точку зрения о том, что субъектом противодействия организованной преступности должно быть общество в целом. Государству, тем не менее, в этом деле принадлежит важнейшая роль, ибо только в руках государства находятся средства и институты принуждения. Однако успехи в деле противодействия оргпреступности возможны лишь при наличии политической воли высших эшелонов власти государства, которая должна не только декларироваться, а проявляться в конкретной практической деятельности представителей верховной власти страны с учетом их компетенции.
Особое место в системе государственных органов в противодействии организованной преступности занимают правоохранительные органы, непосредственно осуществляющие борьбу с организованной преступностью. При этом приоритет среди оперативных служб должен быть отдан специализированным подразделениям МВД, ФСБ, ФСНП по борьбе с оргпреступностью. Вероятно, такое подразделение следует создать и в ГТК РФ.
Мы полагаем, что решение руководства МВД РФ о ликвидации региональных управлений по борьбе с организованной преступностью было ошибочным, т.к. это были независимые от местного влияния подразделения, занимавшиеся отслеживанием организованных преступных формирований. Оставшиеся на местах управления по борьбе с организованной преступностью, входящие в систему УВД субъектов федерации, занимаются оперативно-розыскной деятельностью в пределах только своих территорий, не свободны от местных влияний, ориентированы на работу с учетом статистических показателей других структур УВД. Об этом убедительно говорят специалисты.
На наш взгляд, необходимо в законодательном порядке закрепить положение о том, что преступным организациям и преступным сообществам должны противостоять специализированные подразделения по борьбе с организованной преступностью Генеральной прокуратуры, МВД, ФСБ, ФСНП и ГТК. Система специализированных подразделений по борьбе с организованной преступностью должна представлять собой единую централизованную систему в структуре соответствующего органа с подчинением нижестоящих подразделений вышестоящим. Деление спецподразделений должно происходить по уровням не выше регионального, и подчиняться они должны межрегиональным подразделениям, расположенным в так называемых криминогенных центрах (например, Москва, Санкт-Петербург, Владивосток и др.).
Мы не разделяем точку зрения, согласно которой необходимо создать самостоятельную федеральную службу или другие государственные структуры по борьбе с организованной преступностью и коррупцией со своими органами на местах (по типу ФБР США), т.к. в настоящее время, во-первых, это нереально по финансовым соображениям, во-вторых, на данном этапе развития государственности специализированные подразделения правоохранительных органов страны, с учетом имеющихся наработок, в состоянии при принятии специальных законов «О борьбе с организованной преступностью» и «О борьбе с коррупцией» повысить эффективность своей деятельности. Слияние их полномочий приведет только к ослаблению данной борьбы. Добавим, что в ФБР США функции следователя и оперативного работника совмещены, что тоже свидетельствует о неприемлемости к нашим условиям этого подхода.
Анализируя предложения ряда специалистов и научных работников (С.И. Герасимов, А.Я. Мыциков и др.), можно согласиться с тем, что деятельность прокуратуры по борьбе с организованной преступностью могла бы быть и более эффективной. Для этого необходимо, в частности, следующее: придание Закону о прокуратуре РФ статуса конституционного, наделение Генеральной прокуратуры РФ правом законодательной инициативы; внесение изменений и дополнений в Закон «О прокуратуре РФ, позволивших бы осуществлять надзор за законностью правовых актов, издаваемых Правительством РФ и в немалой степени способствовало бы предупреждению фактов коррупции и организованной преступности; введение специализации сотрудников прокуратуры по линии предупреждения преступности (в том числе организованной) и др.
Для успешной борьбы с коррупцией следует, наконец, разработать Государственную программу по борьбе с этим явлением.
К числу специальных мер противодействия коррупции, которые могли бы быть включены в подобную программу, следует отнести следующие.
Реорганизация системы государственной службы (не столько в целях сокращения государственного аппарата, сколько для изменения зависимости государственных служащих федеральных органов исполнительной власти, в том числе правоохранительных, также органов прокуратуры и суда от органов власти субъектов РФ и органов местного самоуправления). Первым шагом в этом направлении, по сути, является создание окружных подразделений федеральных органов исполнительной власти, в том числе и правоохранительных органов, независимых от местного влияния.
Введение специального антикоррупционного законодательства комплексного характера, адекватного степени общественной опасности коррупции и способного реагировать на все виды коррупционных правонарушений и действия, способствующие или содействующие их совершению. Нами были проанализированы проекты федеральных законов, направленных на борьбу с коррупцией, в том числе и принятый в первом чтении 20 ноября 2002 г. Государственной Думой проект Федерального закона «О противодействии коррупции». Создается впечатление, что этот документ призван, скорее, не столько направлять борьбу с коррупцией, сколько имитировать ее. В названном законопроекте, помимо прочего, нечетко прописан предмет правового регулирования. Он не охватывает все отношения, связанные с противодействием коррупции.
Пресечение каналов легализации доходов, полученных преступным путем, является одним из самых действенных рычагов в борьбе с оргпреступностью. В этой связи считаем некорректной позицию законодателя, декриминализировавшего легализацию доходов, полученных в результате совершения преступлений, предусмотренных ст.ст. 193, 194, 198, 199 УК РФ, т.к. проблема не столько в самом по себе наказании за легализацию преступных доходов (для этого достаточно санкции соответствующей статьи УК), сколько в ликвидации условий совершения широкомасштабных экономических преступлений организованными преступными группами.
Также ошибочным, на наш взгляд, является решение законодателя о признании преступной легализации доходов лишь при условии, если деяние совершено на сумму, превышающую 2 тыс. минимальных размеров оплаты труда (при таких обстоятельствах было бы более логичным за легализацию преступных доходов в меньшем размере одновременно ввести административную ответственность).
Меры регионального воздействия на организованную преступность играют также весьма важную роль. Данный вопрос не рассматривается в рамках настоящей статьи.
Мы все, а законодатели в особенности, должны понимать, что организованная преступность в России наращивает свой разрушительный потенциал. Именно поэтому нужна достаточно жесткая уголовная политика в области борьбы с организованной преступностью. Пример подают США своим Patriot Act of 2001, характерным заметным усилением борьбы с терроризмом. Каждое государство прежде всего должно, помимо прочего, исходить из конкретной ситуации в стране, а не из достаточно абстрактных представлений о правах человека. Авторы нисколько не против этих прав, но мы против единой мерки для всех стран. Мы должны иметь в рамках правовой политики в сфере борьбы с организованной преступностью такое законодательство, которого заслуживают наши преступники, то есть, приспосабливать преступников к закону, а не наоборот, приспосабливать закон к преступникам.