      Аналогия Парламентский центр
РФ. Декабрь 1995 года. Через несколько минут начнется организованный Комитетом
Госдумы по делам женщин, семьи и молодежи совместно с Комитетом по спасению
молодежи семинар по теме «Тоталитарные секты и проблемы защиты интересов и прав
семьи, детей и молодежи». Я приглашен сделать доклад. Это не первое мое участие
в конференциях и съездах на эту тему. Смотрю на собравшихся — депутаты Госдумы,
известные ученые, руководители органов образования, представители разных традиционных
религий и новоявленных культов, юристы, журналисты… Расставляются камеры телевидения.
Все вроде бы привычно, обычная предстартовая суета. Но вдруг ловлю себя на чувстве,
что нечто подобное уже было. Было в Верховном суде СССР, в самом большом его
зале. Там в последний год президентства Горбачева собрались родители, жены военнослужащих,
погибших в мирное время. Движение солдатских матерей добилось, наконец, создания
парламентской комиссии, которая должна была разобраться с причинами гибели «срочников»
в армии, не ведущей какой-либо войны. Я там был как эксперт, профессор судебной
психиатрии. В зале атмосфера настоящего человеческого горя. Кругом маленькие
группки людей, кто-то со слезами, но тихим голосом рассказывает, каким хорошим,
жизнерадостным был сын, с какой готовностью он шел в армию, и вдруг — похоронка:
сын покончил с собой. Родители не верят в самоубийство, убеждены, что он погиб
от «дедовщины», от преступной безответственности командиров… Неизменно звучит
требование государственных гарантий безопасности других парней, идущих в армию.
Что-то уж очень похожее здесь, в Парламентском центре, даже в названии Комитета
— спасение молодежи. Та же атмосфера настоящего человеческого горя, те же группки
родителей, жен, мужей, потерявших своих близких , тихо рассказывающих друг другу
о невосполнимой утрате. И те же требования государственных гарантий безопасности,
но уже от культовых новообразований, разъедающих как рак душу человека. Да,
эти жертвы физически еще живы, но они уже мертвы для этой жизни. Они как бы
ни живые и ни мертвые, но уже потерены….
      Реальность Появление и широкое распространение
в России культовых новообразований тоталитарного характера уже является неоспоримым
фактом.
      По данным Комитета по спасению молодежи, в различные
культовые новообразования, которых в России насчитывается много десятков, уже
вовлечено от 3 до 5 млн человек, из них в возрасте до 18 лет — 500 тысяч, 18-25
лет — миллион. Разрушено до 250 тысяч семей, не меньшее число появилось несовершеннолетних
детей, оставленных родителем, ушедшим в секту.
      Создалась новая социальная проблема. Огромный
контингет наших сограждан, уведенных в тоталитарные секты, оказался изъятым
из актива трудовых ресурсов страны, в их сознание внедрены враждебность к культурно-национальным
ценностям, к государственным и общественным интересам, идет невиданное разрушение
семей, катастрофически увеличивается и без того огромное число социальных сирот.
      Проблема состоит еще и в том, что поступает все
больше информации о развитии у вовлеченных в культовые новообразования тоталитарного
типа психических изменений, в некоторых случаях несомненно болезненного характера.
Нельзя игнорировать и тот факт, что у родственников уведенных в секту (их родителей,
детей, супругов) нередко возникают длительные стрессовые реакции на развал семьи,
на фактическую потерю родных и близких, и здоровье этих наших сограждан также
стало социальной проблемой.
      В упомянутой проблеме есть еще особой негативный
аспект. Речь идет о социальных сиротах (то есть фактических сиротах при живых
родителях). Будучи брошенными завербованными в секты родителями, такие дети
и подростки обречены на тяжелые психические травмы. Факты свидетельствуют, что
социальные сироты имеют в последующей жизни высокий риск и криминального поведения
и психической заболеваемости. Главная проблема относится все же к детям, уведенным
в тоталитарные секты или родившихся в условиях «новой жизни». Что может ждать
этих детей, для которых их Родина, святость традиций народа, его духовность,
родственные связи — все это тоталитарно, то есть всеохватывающе, без доступа
иной информации и иных мнений, называется чуждым, неприемлемым, враждебным.
Такие дети формируются как безропотные слуги авторитетов сект, которые, конечно,
не упустят их из-под своего давлеющего влияния.
      Для России эти дети уже потеряны…
      Даже если удастся пресечь деятельность этих сект
годы извращенного формирования личности не могут не привести к непоправимым
последствиям, в том числе психопатологического характера.
      Безусловно внимание должен привлекать и противоположный
возрастной контингент. Около 100 тысяч пожилых людей под внушением тоталитарных
сект продали свои городские квартиры и, отдавая полученные деньги «учителям»
сект, уехали в глухие места, получив при этом запрет обращаться за медицинской
помощью. Что ждет этих людей при развале секты или при разочаровании в ее деятельности,
а в целом при нарастании старческой беспомощности? Им не на что и не куда возвращаться,
у них просто не будет сил. Они также обречены…
      Что касается лиц с факторами риска развития психической
патологии или уже ее имеющих (а число таких лиц исчисляется миллионами), то
пагубность влияния культовых новообразований на их здоровье и возможности социальной
адаптации несомненна.
      Кто виноват? За 70 лет существования советской
власти с ее жестко регламентированной социально-политической парадигмой и тотальным
идеологическим прессингом на территории СССР сложился несомненно новый, по сравнению
с дореволюционным периодом, общественный менталитет. В годы «развитого социализма»
были даже попытки выделения нового этноса — советского человека (так сказать,
homо sovetikus) на основе этого нового менталитета, объединявшего сограждан
в пределах бывшего Союза и выражавшего единые материалистически-атеистические
позиции.
      Бурные события в общественной жизни России с конца
80-ых годов привели к резкому изменению социально-политической парадигмы. На
фоне дискредитации ранее тотально доминировавшего марксистско-материалистического
фундаментализма появилась информационная свобода, которая, к сожалению, далеко
не всегда несла добро. И сам факт резкого разрушения прежней идеологии, и заполнение
образовавшейся ниши в результате информационного потока самыми противоречивыми,
но неизменно сенсационными сообщениями о реципиентах космических энергий, о
посетителях внеземных цивилизаций, о новых божествах, реальности оккультных
сил и о прочих сверхъестественных явлений, привели к податливости общественного
менталитета псевдонаучным и квазирелигиозным концепциям и соответствующего его
разворота в сторону «научной мистики».
      Злоумышленно или по недомыслию в последние годы
в России уже разрушена мировоззренческая база неприятия даже самых одиозных
учений, если они называют себя религиозными.
      Этот факт, к сожалению, сочетается с таким наследием
советского прошлого как своеобразный социальный инфантилизм. Будучи оторванными
в годы государственного тоталитаризма от мирового социального развития российский
народ во многом оказался неподготовленным к ситуации, когда каждый человек сам,
под свою ответственность, должен определять свой выбор. В те годы не только
отсутствовал выбор чего-либо, но и пресекалось желание иметь выбор. Это отсутствие
выбора практически было тотально. Оно касалось не только идеологии, социальной
жизни, партийности, власти (когда «выбирали» из одного одного), но и повседневного
быта: выбора места работы или отдыха, покупок или хранений денег. Не случайно,
когда появился широкий спектр выбора, наши сограждане, не будучи зрелыми для
осознанного выбора, оказались в растерянности: за кого голосовать, кому доверить
хранение денег и т.д. Этой неподготовленностью умело воспользовались не только
различные политические и финансовые авантюристы, но и авантюристы от идеологии,
тем более, что почва для их деятельности уже оказалась подготовленной.
      Даже тогда, когда высказывается приверженность
каким-то традиционным конфессиям, это еще не свидетельство духовной зрелости.
В результате отсутствия на протяжении десятилетий возможности получать основы
религиозной грамотности и активная атеистическая пропаганда у очень многих россиян,
считающих себя верующими, сосуществует какая-то смесь суеверий и язычества,
что делает их легко податливыми любым складно, «мистически» изложенным «учениям».
Этот факт разрушения целостности мировоззренческих позиций даже у верующих вынуждены
признать Патриарх православной церкви и главы других религий.
      Кому выгодно? Отсутствие целостности мировоззренческих
ориентаций и податливость восприятия чуждого национальному духу учений может
быть выгодна только тем, кто или имеет возможность непосредственно на этом наживаться
или преследует более отдаленные интересы разрушения российской государственности.
      Образование новых сект, новых религиозных учений,
которые относятся Всемирным Советом церквей к еретическим, прослеживается на
протяжении всей истории цивилизации, особенно в переходные и нестабильные периоды.
Одни из таких ересей возникали, другие умирали, однако они никогда не приобретали
такого организационно-структурированного характера, не имели такой мощной финансовой
базы, тенденций экономической экспансии, политических претензий и такого глобального,
действительно всемирного распространения. В мире признано, что проникновение
сект и новых культов в современную жизнь является новой глобальной, транскультуральной
проблемой. В России она ярко обозначилась лишь из-за неожиданности и резкости
своего возникновения в связи с отмеченными благоприятными предпосылками, а также
из-за не подготовленности общества к сопротивлению.
      В чем общность всех культовых новообразований?
Во-первых, в претензиях на истину в последней инстанции, полная неперпимость
или, по меньшей степени, снисходительно-пренебрежительное отношение к традиционным
религиям. И не только к ним, но и к национально-духовным ценностям — это одна
из причин, почему тоталитарные секты называют деструктивными. Даже учение такой
респектабельной «религии» как Церковь единения Муна подводит своих адептов к
уничижительному пониманию истории своего народа, к благоговейному отношению
к Корее — родине бога Муна, и требует, чтобы ученики (к какой бы этнической
группе они ни принадлежали) своим детям перед традиционным давали корейское
имя. Во-вторых, внешняя благопристойность: все культовые новообразования провозглашают
только самые добрые цели. Далее, эзотеричность — сокрытие истинных целей и последствий
своей деятельности. В-четвертых — целенаправленное искажение священных текстов
с их «подгонкой» под свои догмы. В-пятых, использование методов «психотехнологии»
и жесткая изоляция своих адептов от доступа иной информации. Затем активный
прозелитизм как неотъемлемая обязанность учеников вовлекать в секту новых членов.
И наконец, меркантильный, и даже политический интерес элиты секты, стремление
иметь своих агентов во властных структурах.
      Еще одна аналогия. Когда беседуешь с наркоманом
или с погруженным в учение тоталитарной секты, создается впечатление, что перед
тобой человек вне этой жизни, для нее он уже мертв. Все помыслы первого — скорей
бы «сесть на иглу» и уйти в мир грез. Для второго — скорей бы Армагеддон и вечная
жизнь «в том мире» («зачем что-то делать здесь, если завтра конец света»). Аналогия
между этими «ни живыми, ни мертвыми» пришла сама по себе по мере изучения в
разных аспектах культовых новообразований, что дало мне смелость ввести в обиход
новое словосочетание — «сектомания». Дословно мания означает крайнее, болезненное
пристрастие к чему-либо, сосредоточение всех представлений и чувств на чем-нибудь
одном.
      Как наркотики бывают разные, так и секты бывают
разные, но в основе манийности и в том и в другом лежит синдром зависимости.
Это психическое расстройство возникает в результате противоестественного (психотропного
ли или психологического — не важно) воздействия на человека, от которого он
вначале получает определенное облегчение, а затем незаметно для себя привыкает
и испытывает постоянную потребность в этом воздействии. Когда человек уже не
может чувствовать себя комфортно, свободно, самостоятельно без постоянного воздействия
фактора, обусловившего зависимость, то это уже синдром зависимости, то есть
психическое расстройство. В наших случаях оно возникает при отсутствии очередного
психотропного воздействия наркотика или очередного психодавлеющего воздействия
секты.
      Чтобы стать наркоманом или сектоманом нужны соответствующие
факторы риска. Эти факторы риска и у наркоманов и у сектоманов настолько сходные,
что практически все, что относится к одним, относится и к другим.
      Остановлюсь только на главном — на психической
инфантилизации. Она является частью уже отмеченной общей социальной инфантилизации
и выражается в задержке становления индивидуального «Я», развития личностной
самостоятельности и защищенности, способствует повышенной внушаемости и податливости
чужому психологическому давлению, что является в равной степени факторами риска
и наркомании и сектомании.
      Другую часть общей социальной инфантилизации составляет
духовная инфантилизация — отсутствие смыслообразующих ценностей бытия с гнетущим
ощущением пустоты жизни. Великий австрийский психолог, социолог и психиатр,
автор вышедшей многомиллионными тиражами книги «Человек в поисках смысла» Виктор
Франкл это психологическое состояние назвал экзистенциальным вакуумом. Франкл
писал, что если у человека нет смысла жизни, осуществление которого сделало
бы его счастливым, то отмеченный вакуум легко могут заполнить различные эрзацы,
дающие ощущения счастья.
      Ассортимент таких средств широк: начиная от психотропных
средств (алкоголь, наркотики) через порносексуальность до имитаторов духовных
истин, удовлетворяющих амбициозность причастности к чему-то таинственному, исключительному.
Общее всего этого — освобождение от прежних проблем и чувство найденности правильного
пути. Важно подчеркнуть, что ниша в этот экзистенциальный вакуум открывается,
как правило, в кризисной ситуации, когда человек наиболее обостренно ощущает,
что дальше так жить нельзя. Именно этот момент успешно отлавливает и нарко-
и сектомафия. Первая предлагает ощущение счастья в обход поиска смысла, вторая
— эрзац смысла в упаковке истины в последней инстанциии. Еще существенное обстоятельство:
и та и другая мафия предлагает простой и быстрый путь к успеху. Одна: «покури»,
«сядь на иглу», другая: «иди к нам, тебе напрямую, без тернистого пути откроются
божественные истины, смысл бытия, ты выйдешь из серой массы, тебя ждет духовная
элитарность».
      Я употребил еще одно новое словосочетание — «сектомафия».
Употребил его именно по сходству с наркомафией по технологии обработке своих
жертв, по сходству целей и даже средств и методов защиты и нападения.
      И наркомафия и сектомафия первоначально завлекают
в свое лоно бескорыстно и под благовидным предлогом дать искомое облегчение,
разрешение всех личностных проблем. И та и другая добиваются развития синдрома
зависимости. И та и другая в последующем меркантильно эксплуатируют развившуюся
зависимость. И та и другая скрывают правду отдаленных последствий: как дебютанты-наркоманы
не ожидают преждевременной смерти в муках абстинентной «ломки», так и вряд ли
кто из неофитов знал, вступая в секту, что он станет, например, роботом на заводах
Муна или будет распылять ядовитые газы в метрополитене или же станет «зависимой
личностью», бросит свою семью, распродаст имущество отнють не для духовных целей
«духовных» авторитетов. Как та, так и другая имеют достаточно средств для ангажирования
необходимых специалистов с целью найти обоснования «безобидности» и «законности»
своей деятельности. И та и другая, имея внутреннюю конкуренцию, тут же объединяется
для корпоративной защиты, считая например, что закрытие одной секты, может повлечь
закрытие другой. И наконец, и та и другая несут социальное зло, вред духовному
и физическому здоровью настоящего и будущего поколения, и та и другая с катастрофическим
успехом развивают свою деструктивную деятельность в России, пользуясь ее переходным
состоянием.
      Что делать? В противоположность другим развитым
странам, у нас нет специальных Центров, которые бы занималась изучением социально
актуальной проблемы культовых новообразований, вреда от их деятельности как
для здоровья нации, так и отдельных сограждан, вовлеченных в секты. Соответственно
нет ни научной статистики, ни полной религиоведческой, психологической и психопатологической
разработки, ни возможности оказания специализированной помощи обращающимся за
ней лицам, которые ищут ее с целью освободиться от психотравмирующих последствий
пребывания в секте. Создание таких Центров представляется актуальным.
      Борьба с культовыми новообразованиями это далеко
не частное дело традиционных религий. Их приверженцы как люди, живущие, по словам
папы Иоанна Павла II, «в со-бытии с Богом», в тоталитарные секты не уходят:
у них нет личностной мотивации познания «новой истины». Уходят атеисты и лица,
не определившиеся в своих религиозных чувствах, коих в России много больше,
чем настоящих верующих, имеющих личностную защищенность от прозелитизма. Поэтому
создание Центров с научно-методической, экспертной и информационной службой
должно быть на межведомственной основе и «под крышей» Госдумы или администрации
Президента.