Разговор пойдет о
подделках. Технологическая революция в
области генной и молекулярной инженерии
сделала возможным получение живых и
неживых клонов, в том числе и произведений
искусства. Что такое картина, скульптура,
как не комбинации большого, но конечного,
числа молекул краски, полотна, лака, мрамора?
Научно-технический
прогресс не знает морали и может
использоваться как честными, так и
мошенниками.
Разговор пойдет о
подделках. Нет, нет, не о фальшивых долларах
и иных дензнаках. С ними все ясно: пока
изготовление фальшивок выгодно, этот
бизнес бессмертен. А на Госзнаке разве
не люди штампуют мани? Знаменитый
уральский фабрикант Демидов подарил на
зубок родившемуся наследнику Российской
империи 10000 еще тепленьких серебряных
рублей, пробы более высокой, чем царская.
Нелепая, на первый взгляд, негоция
объяснялась, как известно, низкой
себестоимостью кандального труда на
богатейших серебряных копях и заводах
дельца. Технологию изготовления монет,
купюр, авизо перенять несложно был бы
прок.
А индивидуальное
художественное творчество, искусство?
Можно ли подделать, скажем, Мону Лизу с ее
загадочной улыбкой? Подобных попыток
совершалось и совершается множество и
экспертам в музеях, на аукционах, порой,
совсем не просто вынести окончательный
вердикт об истинности полотна мастера.
Технологическая
революция в области генной и молекулярной
инженерии сделала возможным получение
живых и неживых клонов, в том числе и
произведений искусства. Что такое картина,
скульптура, как не комбинации большого, но
конечного, числа молекул краски, полотна,
лака, мрамора? Причем, сами по себе, эти
материальные кирпичики абсолютно
одинаковы: атом кислорода номер 1 и номер 21,
входящие в состав красителя или камня
неразличимы. Не существует совершенной
красоты, которая не содержала бы в себе
известную долю странности сказал
однажды Френсис Бэкон (прибл. 1600 год).
Теперь известно: эта
странность (та же улыбка Джоконды) просто
одна из вариаций размещения материальных
частиц и вопрос, сколько и каких молекул,
как именно надо расположить, чтобы возникла
та или иная странность, становится вполне
корректным и разрешимым. Имея прототип, нет
принципиальных препятствий для повторения
один к одному его атомно-молекулярной
структуры в нужных размерах и в
неограниченном числе экземпляров, ни на
йоту не отличающихся от оригинала. Такая
копия клон уже не подделка, а близнец.
Прежде чем продолжать,
выслушаем возражения нашего воображаемого
оппонента: Автор прав, распознавать
фальшивки становится все труднее. Водяные
знаки, встроенные в бумажные купюры
металлические нити и другие ухищрения
малоэффективны.
В материальном мире можно
сделать все, были бы деньги. Однако кроме
материи существует еще одна субстанция,
подделать которую пока никому не удавалось,
кроме, может, очень терпеливых женщин. Это
время. Вот почему все чаще последней
процедурой экспертизы становится
определение даты изготовления предмета. Во
многих случаях знание возраста экспоната
однозначно решает вопрос. По крайней мере,
будет известен экземпляр серии, к которому
приложил руку сам автор. Время не обманешь
Так ли? Наш критик явно
недооценивает возможности изобретателей.
Казалось бы, действительно: по определению
фальшивка должна быть моложе оригинала и
если в распоряжении эксперта имеется
аппарат, устанавливающий даты изготовления,
то подделкой будет экспонат, созданный
позднее. Такой прибор, вернее метод
радиоуглеродного анализа, действительно
существует. Он основан на фиксации в
материале изделия, процентного содержания
изотопа углерода с атомным весом 14 (С14 с
периодом полураспада около 5600лет).
Идея способа состоит в
следующем. Известно, что под действием
космических лучей, некоторое количество
атомов азота воздуха превращается в этот
изотоп углерода, который впоследствии
усваивается в составе углекислого газа
растениями. Поэтому, если сравнить
содержание С14 у двух деревьев,
срубленного 1000 лет назад и вчера, то,
очевидно, что у последнего этот показатель
окажется выше (у первого часть атомов
изотопа за прошедшее тысячелетие успела
распасться). Например, проверка куска ткани
Туринской плащаницы, в которую, по преданию,
было завернуто тело снятого с креста
Спасителя, с очевидностью отвергла это
предположение. Растительные волокна ткани
оказались изготовленными в 10 веке и к
Голгофе отношения иметь не могут.
Однако наш оппонент не
учел, что прогресс в радиохимии сделал
возможным получение заранее заданной
концентрации любых изотопов в любом
объекте, подлежащем исследованию. Поэтому,
при очень большом желании обмануть,
изготовить ткань или портрет с нужным
процентом контрольного изотопа С14
владельцам реликвии труда не составит. И
никто никогда не узнает, какого из
близнецов касалась рука мастера.
Так существует ли в
принципе научно и технически обоснованная
возможность гарантированной защиты от
жульничества? воскликнет возмущенный
читатель. К сожалению, в принципе нет.
Перефразируя поэта, можно сказать: не
уворуешь вдохновенья, но можно рукопись
украсть. На каждый добрый плюс всегда
найдется злой минус, борьба между ними
составляет одну из основ нашего
существования.
Надежды на помощь науки в
этой борьбе иллюзорны. Она лишена
нравственных критериев, эта прерогатива
предоставлена исключительно венцам
творения, которые, к сожалению, пользуются
ею по собственному усмотрению.
Не стоит, однако, падать
духом. Любое плутовство реализуется только
при одном непременном условии выгодности
(здесь предполагается, что жулик не
сумасшедший). Именно такой защитный
механизм использовался в незапамятные
времена: страх невыгодной расплаты на
земле и на небесах. К несчастью, в некоторых,
даже частично европейских, странах эти устройства
ныне находятся в плачевном состоянии.
Впрочем, современные технологии позволяют
применить еще один, чисто рыночный, способ
защиты от подделок.
При создании (молча, без
шумихи) шедевра, скажем, класса Сикстинской
мадонны, следует сразу же изготовить
клонированием большую серию. Конечно, такое
производство пока недешево, но как всегда
бывает, изобретатели, технари вскоре
усовершенствуют и удешевят процесс.
Таким образом, на публике (выставки,
продажа) появляется сразу множество
произведений искусства, полностью
идентичных, неразличимых никакими
способами. Какая же картинная галерея,
музей, богатый меценат откажется
приобрести истинную работу гения? Закон
спроса и предложения, понятно, несколько
снизит цену, но автор все равно окажется в
выигрыше: обеспечены и приоритет, и
материальная выгода. А вот тому, кто пойдет
вослед прибыль не светит. Рынок уже
насыщен, да и себестоимость изготовления
небольших партий близнецов окажется
слишком высокой игра не стоит свеч.
К сожалению, подделку
купюр разоблачить радиоуглеродным методом
невозможно, ведь они систематически
допечатываются. Так не стоит ли вернуться к
древнему способу борьбы с изготовлением
фальшивых денег? Творец, как бы специально,
создал золото, легко отличаемое по весу и
виду почти от всех других элементов. Литр
его весит 19,3 кг, почти вдвое больше, чем
свинец, серебро.
По этому параметру с ним
соперничает лишь более дорогая платина,
вольфрам светло-серый металл жуткой
твердости — и радиоактивные серебристо-белый
уран, загорающийся при нагревании, да
плутоний. Легко создать простые,
портативные индикаторы, указатели подделки.
Впрочем, годятся и старые
способы: проба на вес и на зуб. Современная
физика позволяет получать золото в ядерных
реакциях, но такая овчинка разорит
любого фальшивомонетчика. Нынче за
тройскую унцию желтого металла (прибл. 30
грамм) просят около трехсот долларов,
другими словами, грамм драгоценного
металла идет по 300 рублей. Так что для
обычных расходов кошельки особенно не
потяжелеют, а крупные платежи можно
производить перечислениями.
Конечно, введение в
обращение золотых монет связано с их
естественным истиранием и другими
недостатками. Но иного способа прекратить
поток липовых бумажек, пока не придумано.